Ваше Высокопреосвященство владыка ректор, досточтимые отцы, уважаемые преподаватели и учащиеся Санкт-Петербургских Духовных школ!

Сегодня, в день Торжества Православия, Церковь с благоговением обращает наши взоры на иконный образ. Сама возможность существования изображений боговоплотившегося Спасителя, Его Пречистой Матери, святых подвижников и событий Священной Истории добыта Церковью  в непростых духовных исканиях первых веков христианства, жарких спорах и скорбях иконоборчества. Сейчас ИКОНА для нас естественное явление и представить Православные храмы и наши дома лишенными иконных образов — сложно. Но достаточно ли хорошо мы с Вами (современные православные христиане) знаем и, как следствие первого, почитаем наше духовное сокровище — ИКОНУ? Не переродилось ли художественное  богомыслие христиан первых веков, позволявшее им созерцать Лик Божий «лицом к Лицу», в комфортную привычку современных верующих наблюдать в иконе изящное произведение искусства (обязательное украшение храмовых интерьеров и стен нашего жилища)?

Я задаю трудные вопросы, на которые не просто дать честный ответ.  Каждый  может подумать об этом хотя бы в период Великого Поста. Надеюсь, что эта беседа поспособствует нашему интересу и вниманию к ИКОНЕ как — Проповеди.

Поэтому предлагаю поговорить не столько о красоте, исторической и художественной ценности, о которых много сказано, сколько о программных и проповеднических особенностях иконных изображений. Все мы хорошо знаем из курса истории Церкви и истории христианского искусства, что некогда стенопись храмов являлась живописной Библией для малограмотной паствы. Современная наука последнее ставит под сомнение. И в Византии, и в Древней Руси число грамотных людей не являлось критически малым, а Священное Писание было не только в храмах и монастырях. Соответственно образованная паства узнавала в росписях и иконных изображениях события Священной Истории, хорошо изученные и понятные каждому человеку.  Уверен, что некогда люди не просто узнавали знакомые из чтения и храмовой проповеди события, но свободно различали нюансы проповеднических посланий высокообразованных авторов изображений, адресованных зрителям. Умение создавать и читать иконографическую программу вероятно можно сравнить с умением вести духовную беседу, когда слова духовника не подавляют категоричностью доводов, а делают собеседника сопричастником духовной истины, которую тот открывает сам при внимании слов мудрого наставника.  О свидетельствах того, что наши предки много лучше нас умели создавать и  читать живописные послания, адресованные им Матерью Церковью, пойдёт речь в моем кратком сообщении.

В первую очередь, важно обратить внимание на то, что ИКОНА никогда не изображает чего-то вымышленного, ненастоящего, не подтвержденного свидетельством очевидцев и удостоверенного полнотой Церкви.  ПРАВДА – это неписанный закон для иконного изображения. Начиная с образа Господа нашего Иисуса Христа, иконография предельно ясно реализует в изображениях истинный образ Спасителя. Этому способствовала живая память христиан о Спасителе, благоговейно передаваемая от апостолов –  свидетелей евангельских событий — к новозаветной пастве. Вместе с тем, объективными свидетельствами реального облика Христа явились первые нерукотворные изображения, упоминаемые в Священном Предании.  Хронологически первым является цельбоносный убрус (Мандилион), отправленный правителю Эдессы Авгарю, который много лет был болен проказой, с его слугой художником, присланным для того, чтобы сделать изображение Христа. Спаситель, окруженный толпой, видел безуспешные попытки мастера–язычника сделать портрет. Он попросил подать ему воду для умывания и чистый плат. На приложенной к лицу ткани осталось изображение. По вере больного Авгаря случилось чудо исцеления. Это зримое свидетельство любви Божией к человеку стало первой почитаемой святыней.  Из предания известно, что исцелившийся Авгарь повелел прикрепить  Мандилион с ликом Христа к доске и установить в нише на воротах  в Эдессу, где до того находился языческий идол, а всем входящим и исходящим полагалось кланяться Спасителю их земного владыки.

Здесь сделаем небольшую остановку и обратим внимание на художника. Его имя было Анания (Ханания). Не трудно предположить, что для столь ответственного дела правитель Авгарь снарядил искуснейшего живописца, для которого делать достоверные портретные изображения было обычным ремеслом. Но мастер столкнулся с определенными трудностями. Во первых, его окружала толпа, не позволявшая спокойно выполнить заказ. Во вторых, портретируемый постоянно находился в движении, что также затрудняло его работу. Хотя опытный мастер, вероятно, и не нуждался в статичном позировании и умел быстро выполнять портреты, в этот раз у него ничего не получалось. Весь его профессиональный опыт и мастерство  не позволяли ему похоже изобразить этого Человека. Нам не известно, что происходило в душе уверенного в собственных силах живописца, но судя по реакции Спасителя, подавшего свою Помощь вместе с Авгарем и Анании, художник за время работы пережил, как сейчас говорят, глубочайший творческий кризис. Он, очевидно, из глубины этого кризиса воззвал к непостижимому Учителю и тот явил ему свой ответ. Для нас, современных иконописцев, в этом эпизоде заключен серьезный урок. Многие из нас приходят в иконописание с хорошим профессиональным образованием и с опытом светских живописцев,  самонадеянно полагая, что этого багажа достаточно для иконописи. На первом этапе такие мастера как правило сталкиваются с серьезными трудностями. Я и сам прошел через это и вижу, как страдают мои ученики, имеющие профессиональный опыт светских живописцев. Пока Господь не совершит шаг навстречу мятущемуся сердцу привыкшего к успеху человека и не снимет с его духовных очей оковы горделивого самомнения, у того ничего не получается. Иконописец только по внешним атрибутам художественного ремесла может напоминать художника. Настоящим создателем икон является Господь, а иконописец вверяет свое сердце и свое мастерство в подчинение и руководство Божьей руке – Руке истинного Творца и Художника…

На следующих по хронологии памятниках, свидетельствующих истинный образ Христа,  я не буду подробно останавливаться, так как суть всех этих нерукотворных образов схожа с первым – это явление, помимо участия художника, на холсте изображения образа Самого Христа.

Кратко об этих святынях. Это Плат Вероники и Туринская Плащаница. В Православной иконографической традиции плат Вероники не столь распространен как первый.  Его иконография подробно разработана художниками западной церкви. Как правило, лик страдающего Христа на плате сопровождает терновый венец и струящиеся капли крови.

Из предания, имевшего особое распространение в Западной Церкви известно, что благочестивая иудейка по имени Вероника сопровождала Христа в толпе жителей Иерусалима на Голгофу. Когда изнемогающий под тяжестью Креста и ударов римских воинов Спаситель упал на землю, сострадающая женщина смогла подать ему отрез льняной ткани, чтобы отереть Лик. После у нее в руках осталось свидетельство Его внешности. Эта святыня хранится в центре Католической Церкви в соборе св. Петра в Риме. Ее только один раз в году в страстную пятницу выставляют верующим для поклонения. Вновь на отрезе ткани отразилась реальная внешность Спасителя и этот предмет так же, в свою очередь, служил для первых иконописцев зримым свидетельством Его Лика.

Третье нерукотворное изображение Христа, иногда именуемое христианами как пятое Евангелие, осталось на погребальном саване. О существовании Плащаницы свидетельствуют все четыре евангелиста. В Евангелии от Марка мы читаем: «Пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия. Он осмелился войти к Пилату и просил Тела Иисуса… Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его во гробе, который был высечен в скале; и привалил камень к двери гроба».

В последние годы очень много говорится об этой общехристианской святыне. Для ее тщательного изучения были привлечены современные методы научных исследований.

Ученые разных специальностей анализировали сведения, полученные после множества исследований и научных экспериментов. Результатом стало утверждение о подлинности этого артефакта. Для верующих и до того все было ясно. Тем не менее, подробный анализ внешности Человека на Плащанице абсолютно соответствует веками сложившейся иконографии Спасителя.   Здесь стоит обратить ваше внимание на одну, на первый взгляд, малозначительную деталь на нерукотворном изображении Лика Христа, оказавшую влияние на Его иконографию. На лбу в верхней части отпечатались две кровяных раны, оставленные длинными шипами тернового венца. Они немного напоминают короткие прядки волос. Очевидно и древние художники, имевшие доступ к Святыне, внимательно исследовали все детали и, видя эти пятна, принимали их за прядки, поэтому тщательно изображали их на образах Иисуса Христа. Так этот элемент стал неотъемлемой частью иконографии. Это еще раз подтверждает, что иконография всегда стремится опираться на достоверные факты и свидетельства.

Бывают в иконографии свидетельства, требующие и от создателей иконы и от верующих очень глубоких богословских и исторических знаний. Практически к любому иконному образу можно прилагать эту меру, но есть сюжеты, которые даже у иконоведов иногда не находят ясного объяснения. Или, вернее, трактуются «по разному». Далее приведу несколько красноречивых примеров.

Образ Крещения Господнего. Это событие не случайно часто именуется Церковью как Святое Богоявление. В тропаре Празднику поется: «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи, Троическое явися поклонение: Родителев бо глас свидетельствоваше Тебе, возлюбленного Тя Сына именуя, и Дух, в виде голубине, извествовавше словесе утверждение. Явлейся, Христе Боже, и мир просвещей, слава Тебе». В этих словах Церковью раскрыта тема явления всех трех ипостасей Святой Троицы. Дух Святой в образе голубя, ниспосылается от Отца на Сына, стоящего в Иордане, свидетельствует истинность явления Христа -Мессии. Свидетелем исполнения обета Божьего о спасении человечества становится  «первый среди мужей человеческих» св. Иоанн Предтеча. На то, что изображено таинство, указывает наличие ангелов в правой части композиции.

В этом событии  Священной Истории происходит встреча Ветхого и Нового Заветов. Св, Иоанну, последнему ветхозаветному пророку, открывается пришествие на служение ожидаемого Ветхозаветной Церковью Христа. Ветхозаветная предопределенность и предуготованность этого события подчеркиваются введением аллегорических существ у ног Спасителя — Моря и Иордана.  В 113 Псалме пророка Давида есть пророческое указание на это: «…море виде и побеже, Иордан возвратися вспять, горы взыграша яко овни, и холми, яко агнцы овчии. Что ти есть, море яко побегло еси? И тебе, Иордане, яко возвратился еси еси вспять? Горы, яко взыграстеся, яко овни, и холми, яко агнцы овчии? От лица  Господня подвижеся земля, от лица Бога Иаковля…»  Исполнилось писанное пророком. Когда Христос вошел в воду случилось колебание земли, воды морские пришли в движение, а  течение Иордана устремилось в противоположном направлении. Эту ПРАВДУ досконально свидетельствует иконография этого образа собственными средствами.

Но есть в иконографии Крещения еще один малообъяснимый элемент. Часто в водах, у ног Спасителя можно видеть каменный крест утвержденный на колонне или каменной горке. О чем богомудрая иконография повествует посредством этой детали?

И вновь для ответа на этот вопрос следует призвать Ветхозаветное повествование, где описаны  события заселения Земли Обетованной свободным от рабства египетского народом Божиим.   В уготованные земли народ Израилев  привел Иисус Навин. Бог призвал этого великого человека, поставив вождем: «Моисей, раб Мой, умер; итак встань перейди через Иордан сей, ты и весь народ сей, в землю, которую Я даю им, сынам Израилевым» (Книга Иисуса Навина 1:2).

Встав лагерем на берегу реки Иордан напротив неприступной крепости ханаанской Иерихон, перед израильским войском встала сложная задача по быстрому форсированию естественной водной преграды. И вновь Иисус Навин получает указание Божие, для исполнения этой задачи предписывающее сперва в воды войти левитам с ковчегом завета. Когда в воды вошли священники, воды реки остановились стеной. Вниз по течению вода ушла в море и открылось дно, по которому войско и народ Божий быстро переправились на противоположный берег, «яко по суху».  В четвертой главе Книги мы находим слова, поясняющие иконографическую загадку образа Крещения Господнего. Господь повелел Иисусу избрать от каждого из двенадцати колен израилевых по одному мужу, чтобы каждый поднял на плечо с открывшегося дна реки по одному камню: «Чтобы они были у вас знамением. Когда спросят вас в последующее время сыны ваши и скажут: к чему у вас эти камни? Вы скажите им: в память того, что вода Иордана разделилась перед ковчегом завета Господа; когда он переходил через Иордан, тогда вода Иордана разделилась. Таким образом камни сии будут для сынов Израилевых памятником навек.» (Кн. Иис. Нав. 4. 6, 7).

А еще далее в библейском тексте есть указание на полученное Иисусом Навином повеление сложить этим же мужам на месте, где стояли левиты, посреди Иордана каменный памятник: «И   другие двенадцать камней поставил Иисус среди Иордана на месте, где стояли ноги священников, несших ковчег завета. Они там и до сего дня» (Кн. Иис. Нав. 4. 9.)

Это место, где Бог явил народу Израилеву очередное знамение очень почиталось среди иудеев. Именно туда пришел Иоанн Креститель для крещения водою и для призвания к покаянию перед лицем грядущего за ним Христа — Мессии. Именно туда вошел Христос, и воды вновь двинулись вспять.

Об этих древних событиях проповедует собственными изобразительными средствами удивительная иконография образа Крещения. Раз это делалось авторами такой иконографии, они были уверены в том, что их современники поймут этот проповеднический посыл.

Наши предки были грамотными  богословами и умели видеть взаимосвязь Божьего попечения о человеке и в ветхозаветных событиях  и в событиях, очевидцами которых они становились сами. В качестве убедительной иллюстрации этого довода предлагаю в заключении своего сообщения рассмотреть еще один удивительный иконный образ.

Среди шедевров древнерусской иконописи есть памятники, ставшие своеобразными художественными мерами, наиболее точно выражающими самобытность национального искусства и изобразительной проповеди. К числу таких уникальных произведений относится образ из собрания Новгородского Государственного музея «Чудо от образа Знамение. Битва новгородцев с суздальцами» середины XV века.  Очевидно, из-за совершенно определенной национально-исторической сюжетной обособленности данной иконы, она уже много лет привлекает внимание знатоков национальной истории и исследователей древнерусской живописи. Если для первых этот исторический сюжет «дословно» иллюстрирует конкретное драматическое событие, произошедшее в 1170 году в Новгороде, то для вторых сам образ представляется уникальным художественным явлением,  остро выразившим региональные живописные и программно-композиционные особенности новгородской иконописи. Из этого комбинированного интереса, возможно, образовалось  «естественное» на первый взгляд, но совершенно не подтвержденное какими-либо историческими или богословско-иконографическими доводами предположение о том, что в нижнем регистре многофигурной композиции среди новгородских ратников вместе со святыми Борисом, Глебом и Георгием Победоносцем изображен святой Александр Невский.

Еще в 1914 году российский историк Гусев в своей короткой заметке предположил, что в нижнем регистре композиции вместе с новгородским войском на иконе изображены святые воины во главе с архангелом Михаилом, сражающиеся за Новгород.  Среди святых он упомянул прославленного своей победой над шведами новгородского князя Александра Невского. Очевидно с этого момента последний всадник, увенчанный золотым нимбом в ряду святых конных ратников, устремляющихся на суздальцев из ворот новгородского детинца стал идентифицироваться как Александр Невский. Этот довод не нашел подтверждения в статье советского искусствоведа Антоновой в 1963 году. Она четвертого воина в группе святых определила как Димитрия Солунского. В другом альбоме под авторством Лазарева вновь упоминаются святые Георгий Победоносец, Борис, Глеб и Димитрий Солунский. Спустя почти двадцать лет в сопроводительной статье к альбому «Живопись Великого Новгорода XV века» один из святых воинов идентифицируется как святой Александр Невский, скачущий в числе новгородской дружины. Наверное с этого времени, благодаря неоднократному повторению данного тезиса, в искусствоведческих трудах сложилось вполне определенное восприятие программы нижнего регистра, отныне «по традиции» связываемой с князем Александром. Тем не менее, ввиду явной гипотетичности данной теории и очевидной непохожести на Александра Невского этого конного воина в некоторых современных текстах его вновь атрибутируют как св. Димитрия Солунского, либо само определение его как Александра Невского ставится под вопрос.  Для обоснованных сомнений имеется множество исторических и иконографических доводов.

Первым по убедительности является хронологический довод.

Как известно, сражение у стен Новгорода немногочисленной дружины молодого князя Романа Мстиславича с объединенным войском суздальского, рязанского, муромского и смоленского княжеств,  состоялось в начале 1170 года. Это грозное войско было отправлено в Новгород князем Андреем Боголюбским для того, чтоб наказать новгородцев за притязание на право собирать дань с Двины. Из-за этих притязаний новгородцы ранее разбили суздальское войско.  Неминуемая расправа с Новгородом представлялась для всех очевидным и неизбежным следствием «новгородской вольницы». Неожиданное поражение значительно превосходящего по силе суздальского войска связывается в летописях с чудом, явленным от иконы «Знамение». Во время осады, новгородский архиепископ Иоанн, совершая молитву, услышал глас повелевавший перенести образ Божией Матери, находившийся в церкви на Ильине улице в Кремль и поставить его на крепостной стене. Далее в летописях повествуется о начавшемся штурме, во время которого одна суздальская стрела попала прямо в лик Божией Матери, изображенной на этом легендарном образе. Икона обратилась Богородичным образом к осаждаемому городу, и из глаз Матери Божией потекли слезы. Святитель Иоанн Новгородский, видя это «знамение», с благоговением собрал эти слезы своей фелонью. Бог обратил свой гнев на суздальцев: их покрыла тьма, лишившись ориентации они впали в ужас и стали атаковать и рубить друг друга. Новгородцы, увидев смятение и хаос в войске противника, вышли из-за крепостных стен  и стали разить совершенно «ослепших и обезумевших» врагов. При помощи Божией и молитвенном заступничестве Богородицы Новгород был избавлен от разорения. Это важное событие на много веков стало для новгородцев поводом для особого предания и особого почитания главной своей святыни иконы «Знамение».

Об этом чуде было хорошо известно и молодому новгородскому князю Александру Ярославичу Невскому, родившемуся спустя 51 год после этого сражения. Он сам перед своим невским походом молился перед чудотворной новгородской святыней, прося для своего немногочисленного войска Божией помощи в походе против превосходящего противника. Так каким образом Александр Невский мог оказаться в составе святых, изображенных в нижнем регистре новгородской иконы, если на момент битвы он еще не родился, и новгородское предание не могло упоминать его имени в составе святых воинов, руководимых Архангелом Михаилом?  Безусловно, это предание должно было упоминать вселенского воина – мученика Георгия Победоносца, а также недавно канонизированных первых русских святых мучеников Бориса и Глеба, особо чтимых в Новгороде, но Александра Невского еще не было среди святых покровителей Руси. Контраргумент сторонников изображения Александра Невского в этой иконе, заключается в том, что она написана не в XII, а в XV веке, уже хорошо знавшем этого исторического деятеля. Это мнение также, в свою очередь, не выдерживает критики. Здесь в подтверждение первого аргумента (абсолютно исчерпывающего) можно привести еще несколько исторических доводов:

1. В середине пятнадцатого века святой Александр Невский был канонизирован только на уровне Владимирской епархии и там, соответственно, уже была возможность изображать его в качестве святого угодника. В Новгороде Святой на тот момент не был прославлен. До общей канонизации оставалось сто лет. По этой причине новгородские иконописцы едва ли отважились бы писать образ неканонизированного Церковью героя среди почитаемых святых.
2. Авторитет Александра Невского в среде новгородцев был далеко не безусловным. Несмотря на замечательные воинские победы над шведами и рыцарями меченосцами, осуществленными полководцем под новгородским стягом, Александр Невский более запомнился им жестким подавлением бунта против проведения переписи, предпринятой Золотой Ордой. После убийства монгольских чиновников, прибывших в Новгород для поголовной переписи, затишье, установившееся на Руси, оказалось под угрозой срыва. Хрупкий мир, хранимый всеми возможными дипломатическими средствами великим владимирским князем Александром Ярославичем после этого выражения «новгородской свободы» вновь находился на грани нового карательного похода, грозившего окончательно уничтожить Русь. Именно по этой политической причине великий Владимирский князь самолично прибыл в Новгород во главе своей дружины и, применив силу, заставил новгородцев пройти перепись. Этого Новгород ему не простил. И спустя 200 лет в XV веке отношение к владимирскому святому в среде новгородского общества было совершенно не однозначным и скорее недоброжелательным.
3. И, наконец, еще один исторический аргумент. Уже в XIV – XV веках новгородцы стали придавать ярко выраженный идеологический смысл «чудесному» избавлению от суздальской осады. В этот период Новгород постепенно теряет собственную независимость. Новый политический центр Руси – Москва, настойчиво ущемляет и ограничивает свободы Великого Новгорода всеми политическими и военными средствами. Вступив в затяжное противостояние с московскими князьями – наследниками Андрея Боголюбского и Александра Невского — Новгород нуждался в духовном обосновании своего права на суверенитет. Тогда из местного исторического предания сформировался культ почитания Знаменской иконы, как символа стойкости и независимости новгородцев перед притязаниями владимирских и московских князей. Для жителей этого города их историческое предание вновь приобретает насущную мотивацию. Неслучайно именно в этот трудный период появляется данная икона. Теперь, вспоминая событие XII века, новгородцы переносили его на реалии своего времени и в неравной борьбе за собственную независимость уповали на чудесное заступничество  Божией Матери, Архистратига Божия Михаила и святых воинов-мучеников. Едва ли среди этих помощников мог оказаться великий князь глава былого административного центра Руси – Владимира, когда-то сурово подавивший их свободолюбивые амбиции.

По этим вторичным историческим причинам, факт присутствия в программе новгородской иконы XV века персоны Александра Невского вновь вызывает сомнение. Далее приведем иконографический довод, который собственными средствами опровергает предположение об изображении св. Александра в иконе «Чудо от иконы «Знамение». Персональная иконография св. Александра Невского независимо от типологии всегда изображает его мужем средних лет, с кудреватыми власами, с «козьминой» брадой и крепким сложением тела. В нижнем клейме этой иконы изображен воин абсолютно непохожий своей иконографией на святого владимирского князя и, одновременно, схожий с другим историческим лицом. Скорее всего, новгородские иконописцы не стали бы далеко отступать от церковной традиции и написали бы Александра Невского согласно с его посмертным (преподобническим) чином, как это позже сделали владимирские и московские мастера. Даже если предположить, что «самостоятельные» новгородцы умышленно применили воинскую иконографическую трактовку его личности для батальной сцены, изобразив его безбородым молодым воином, намекая на его славную победу, одержанную в 19 лет, то остается непонятной традиционная иконографическая трактовка святых Бориса и Глеба, написанных в одеяниях  древнерусских князей. Эти святые также могли быть изображены «ради красноречивого эффекта» в воинских доспехах. Только при таком неосторожном приеме их изображения рисковали стать неузнаваемыми, а это сразу лишило бы всю сцену конкретной «заступнической» ясности. Поэтому святые остались в традиционной иконографии, как и св. Георгий. Иконографическая характеристика трех святых заступников совершенно конкретна и узнаваема, но и иконография четвертого всадника представляется абсолютно узнаваемой, только это не Димитрий Солунский и тем более не Александр Невский.

Рискнем предположить, что рядом с христианскими новозаветными святыми блестяще образованный новгородский автор-богослов поместил великого ветхозаветного полководца Иисуса Навина. Существенным доводом в пользу данного предположения представляется прямая  аналогия, установленная этим программным приемом между Новгородской битвой и конкретной битвой, описанной в Ветхом Завете в Книге Иисуса Навина 10 глава с 6 по 12 стих.  Небольшой иудейский гарнизон оказался осажденным объединённой армией пяти  аморейских царей в городе Гаваоне. Тогда гаваонитяне послали в город Галгал гонцов и призвали на помощь Иисуса Навина. Дальнейшее библейское повествование свидетельствует о Божием вмешательстве в ход событий:  «И сказал Господь Иисусу: не бойся их, ибо Я предал их в руки твои: никто из них не устоит пред лицем твоим» (Нав.10:8). Израильское войско под предводительством Иисуса Навина немедленно вы­ступило из Галгала и после форсированного ночного марша неожиданно появилось возле Гаваона. Началась неравная по соотношению сил битва, в которой коалиция пяти царей потерпела страшное пора­жение. Деморализованные внезапным ужасом аморейские воины стали избивать друг друга и в панике бежали, оставив на поле боя множество убитых. Бегущих противников израильские воины поражали мечами в спины, а вместе с тем их поражали падающие с неба камни. Победа была сокрушительной.

И в новгородской и в гаваонской битвах войско победителей численно уступало противнику. И в том и в другом случаях предание связывает победу с божественным вмешательством, содействующим победе малого гарнизона над коалиционными войсками.

Проповедническая программа новгородской иконы ради смысловой выразительности вооружается красноречивым примером славной библейской победы и тем самым «поэтически» уподобляет уповающих на Бога защитников Новгорода древним воинам. В подтверждение этой идеи актуализированная политическими обстоятельствами программа данного памятника помещает в числе святых воинов, руководимых Архангелом Михаилом, величайшего ветхозаветного воина Иисуса Навина. Нет сомнений, что данный смысловой посыл был понятен простому новгородцу, жившему в XV веке в обстановке надвигающейся угрозы, исходившей от коалиции русских княжеств, объединенных вокруг нового центра Руси – Москвы и ее главы – великого московского князя. Одновременно присутствие в иконе древнего полководца, одержавшего множество побед над сильными противниками, должно было укрепить надежду новгородцев на Божественное избавление от гибели.

Эти сугубо теоретические доводы находят очевидное подтверждение в самой иконографической определенности изображенного на иконе воина. При внимательном изучении обнаруживается поразительное сходство данного миниатюрного изображения с фреской X века из храма ОсиОс Лукас, на которой Иисус Навин написан молодым безбородым воином, облаченным в пластинчатые доспехи и высокий остроконечный шлем. Поверх всего на нем красный воинский плащ. Глядя на эти два разновременных и регионально удаленных произведения, возникает ощущение, что древний памятник был знаком новгородским иконописцам и они при написании этого «божественного посланника» учитывали в работе данный прототип.

Давайте подведем итоги нашей беседы.

Для того, чтобы отечественное церковное искусство удалось возродить не только по форме, заполнив храмы иконостасами и стенописью, а вернуть ему высоту душеспасительной церковной проповеди и устремленность к Слову Божьему, нам необходимо вернуть иконописцу служение проповедника. Пока иконописцы выполняют роль ремеслеников – украшателей, эта задача будет неисполнимой. Да и самим иконописцам, даже очень преуспевшим в мастерстве и знании иконографической грамоты эта задача будет непосильной ношей. Очень важно пробудить искренний интерес к ИКОНЕ у всей церковной общественности. И в этом очень много может поспособствовать  усердный труд иконописных отделений при Духовных школах. Здесь у студентов пастырского и иконописного отделений есть возможность в естественных условиях взаимопросвящать друг друга. Если одни будут прививать любовь к Слову Божьему и его многогранным смыслам, то вторые смогут научить читать это Слово в иконных образах.

Как и раньше способность иконы доносить духовные посылы до церковной паствы высока и актуальна. Давайте чаще посвящать наше учебное время и часы отдыха изучению этого сокровища. Если мы, иконописцы, перестанем относиться к иконе как к ремеслу или искусству и, тем более, как к средству заработка и будем доступными средствами освящать ее духовные глубины, то рано или поздно современная иконная проповедь сумеет дать ожидаемые ответы на насущные духовные запросы общества. Произойдет это не благодаря реформам или активным действиям церковных и светских властей, а по Милости Божией, как и раньше совершающейся трудами «малых сих».

Мироненко Д. Г., кандидат искусствоведения, иконописец, зав. Иконописно-реставрационной мастерской св. Иоанна Дамаскина в Свято-Троицкой Александро-Невской лавре, преподаватель Иконописного отделения СПбДАиС.